Тут говорят, нашли еще одно потерянное колено Израиля.

Блин, их-то было всего 12, а все продолжают и продолжают находить. Уже третий десяток пошел.

Ну вот те крест, аллахом клянусь — я самый настоящий еврей! ))

Я тоже про погоду.

Она у нас стала неустойчивой. Лето вроде как закончилось, а зима все никак не начнется, хотя обычно в середине ноября у нас уже холодно. Примерно как промозглый московский сентябрь. Но сейчас у нас хороший московский август.

Переход с лета на зиму у нас обычно недолгий. И ему сопутствуют хамсины.

Это где-то в западном Средиземье дуют романтические трамонтаны (название-то какое красивое). А у нас, в восточном — хамсины. С какого-то древнего семитского языка это название переводится как «горячая луна». Еще его называют «шараф», что на том же языке означает «сжигающий».

Приятного, конечно, мало. Как будто гигантский фен дует. Влажность почти нулевая, несмотря на близость моря. И песок. Тучи песка. Все желтое. Тут впору маску надеть не от вируса, а чтобы хоть как-то на улице дышать можно было.

А лучше вообще на улицу не выходить.

Раскинув  полы  жёлтого  плаща,

Он  наступал,  как  огненная  птица.

А  поступь  тяжела  и  горяча:

Вот-вот  весь  мир  в  жаровню  превратится.

Седые  щёки  парусом  раздув,

Ландшафт  пустыни  смерчем  изменяя,

Он  гнал  барханы,  как  овец  пастух,

Песок  столбами  к  небу  поднимая.

Торжествовал  победу  тёмных  сил

Над  чистотою летних  ярких  буден.

И,  колдовской  погоде  уступив,

Застыло  море,  как  горячий  студень.

Так  разыгрался  разъярённый  бес,

Что  даже  солнце  перед  ним  поблекло.

Повисла  тяжким  грузом  ширь  небес –

Всё  превратилось  в  истинное  пекло.

Трёхглавого  дракона  старший  сын,

Ликуя,  не  на  шутку  распалился!

… Лишь  на  четвёртый  день  старик-хамсин,

Вконец  устав,  затих… угомонился...

(с)

А в остальном — все хорошо.

Температура воды в Средиземном море — 24 °С, в Мертвом море — 28 °С, в Красном — как всегда ))

Как-то обратились ко мне за консультацией представители одной фирмы, которая производит веселое оборудование для грузовиков.

Речь шла о распределительном модуле для их системы.

Встретились, поговорили. Между делом спрашиваю — а для кого проект готовится? Ну, мне же интересно, наши железяки по многим странам расходятся — много где их любят, да и есть за что.

Ну, они и говорят — для одной из стран СНГ. 

Как выяснилось — покупателем являлся Казахстан. Ну, думаю, ладно.

— А как это изделие называется?

— Мы назвали его очень красивым именем — PIDAS (название по первым буквам описания изделия, на английском). Красивое название, как будто из греческой легенды.

— В Казахстан, значит? — я секунду подумал. — Меняйте название.

— Почему? Такое красивое...

— Меняйте. В Казахстане много русскоязычных. Не так поймут.

— Но какое это имеет...

— Проконсультируйтесь с вашими маркетологами, они вам скажут — какое.

Через какое-то время:

— Как ты вовремя нам посоветовал сменить название!

— Посоветовались?

— Да! И они нам сказали, что название PIDAS очень похоже на одно русское слово. Нехорошее слово. Им нехороших людей называют. Спасибо, что посоветовал!

В результате название переделали, «system» превратилась в «unit», и называться железяка стала PDSU. Вполне нейтрально.

Во время следующего визита в эту фирму я заметил у них во дворе несколько КАМАЗов.

Подумал: наверно казахские. Ибо откуда у нас просто так КАМАЗам взяться?

Наверно привезли «пидасы» устанавливать )) 

— Мама, оно не хочет! Оно не влезает и не хочет! 

— Мусечка, вы бы шоколад в мясорубку еще с фольгой засунули! И зачем вам мясорубка, когда есть терка? 

— Розалия Моисеевна, вы такая умная, что у вас скоро мозг пойдет носом! И что вы все время смотрите в чужие стороны, когда у вас борщ? Варите свой борщ и я вас не спрашиваю.

— Муся, Розалия Моисеевна права, шоколад надо поломать на кончики, а потом тереть на терке, зачем тебе мясорубка? 

— Ну, так я ей и говорю, зачем ей мясорубка, только ваша Муся это не Муся, а какой—то бендюжник, кричит и хамит пожилой женщине. 

— Розалия Моисеевна, у вас борщ, идите его солить и не думайте, что вы самая умная, а вокруг мебель! 

— Вот видите, она опять, ваша Муся! Приличные родители, надо же… 

— Мама я хочу какать! 

— Левочка, подожди, я тру шоколад, у меня грязные руки. 

— Мама я хочу какать, я сейчас покакаю прямо на половик! 

— Муся, идите усадите ребенка в уборную, вы что боитесь измазать шоколадом его дрек? Я только позавчера выбивала половик! 

— Мама я хочу какать! Мама я хочу какать! 

— Оу, Муся, иди уже усади Левочку, я потру твой шоколад! 

— Семен Иммануилович, вы что опять в уборной? Выходите, тут ребенок хочет! 

— А почему вы думаете, что я не хочу? Я только зашел! 

— Так вы всегда хочите, а ребенок только иногда. И вы уже со вчерашнего дня там живете и не выключаете за собой свет! 

— Мама я хочу какать! 

— Семен Иммануилович, если Левочка покакает на половик, вы сами будете его нести в химчистку, выходите из уборной, я вас умоляю! 

— Ша! Я уже выхожу! Я так не могу, тут не дают спокойно жить и умереть! Это же не возможно!

— Семен Иммануилович, тут после вас мухи летают мертвыми и не жужжат! Что вы такое кушали, Семен Иммануилович? 

— Муся, когда вы будете ходить в уборную фиалками, я вам сразу сообщу, а пока не делайте мне беременной голову и усадите уже своего Левочку какать! 

— Муся, тебе тереть весь шоколад или половину?! 

Было обычное утро коммунальной квартиры номер четыре в доме по Зеленой. 

Муся Шнейдерман и ее мама Хана Абрамовна готовили шоколадный пирог, Розалия Моисеевна варила свой борщ, а Левочка, сын Муси и внук Ханы Абрамовны хотел какать. 

Именно в это обычное утро коммунальной квартиры номер четыре, сын Розалии Моисеевны, Йося, вошел в парадной майке белого цвета и в синих тапках на ногах на кухню и сказал: 

— Мама, вы как хотите, но я так больше не могу, мама! 

— Ай, Йося, не делай мне голову, ты видишь я занята и варю борщ? 

— Я так больше не могу, мама, и я хочу сказать, что я женюсь. 

— В смысле ты так больше не могу и хочу сказать, что ты женюсь? 

— Я, мама, женюсь, я хочу тебе это сказать и так больше не могу. 

— В смысле, ты женюсь и хочешь мне сказать и так больше не могу? 

— Мама, прекратите повторять моих слов! Я именно это и хочу вам сказать! Мне двадцать шесть лет и я имею право! 

Розалия Моисеевна положила ложку на стол, выключила газовую конфорку и тяжело опустилась на табурет. 

— То есть ты женишься? 

— Да, мама, я женюсь. 

— То есть ты вот так вот женишься на женщине? 

— Да, мама, я решил. Я женюсь на женщине, потому что на мужчине никто не женится. 

— Это еще как сказать— вклинилась в разговор Муся. 

— Муся Шнейдерман, если ты не замолчишь свой рот, я сделаю тебе первую группу инвалидности вот этим борщом, и мне не будет жалко полкило говядины, которые там плавают! — парировала Розалия Моисеевна. — То есть ты, Йося, все решил? 

— Да, я все решил, мама, и даже не спорьте. 

— То есть ты все решил, Йося, а мама может уже ничего не решать? И кто эта шикса, что ты на ней решил? 

— Ну, почему сразу шикса, мама? Она хорошая девушка с работы. 

— Хорошие девушки не работают на трикотажной фабрике. Там работают шиксы, а хорошие девушки сидят дома и ждут, пока на них женится хорошие мальчики из приличных семьи. 

— Но мама, она правда очень хорошая, мы ходили с ней в драмтеатр и в горпарк кататься на карусели и кониках! Ее зовут Танюша Гапоненко, она живет в общежитии, она … 

— Ша! Вы слышали? Гапоненко! Ее зовут Гапоненко из общежития! Мы Фельдман, а она Гапоненко! Конечно, она хорошая, она очень хорошая! Она видит — стоит неженатый мальчик из хорошей семьи, воспитанный и одетый в приличную рубашку, так она сразу охмурила и сделала себе личную жизнь! 

— Мама, подожди… 

— Так мало того, этому шлимазлу больше не нужна мама, которая всю жизнь только и делает, что его любит как свою жизнь и здоровье, одевает как английского лорда, делает гефилте-фиш, который не пробовал сам Леонид Ильич, так зачем ему любить такую маму, когда у него есть Гапоненко, гойка, которая ходит в драмтеатр и катается на кониках! 

— Мама, ну хватит играть театр, ты же не в кино! Я женюсь и все! 

— Значит я умру. Иди женись, делай что хочешь, на Гапоненке, на Шмапоненке, хоть на негритоске из колоний, мне все равно, я умру и у тебя не будет никакой мамы и тебе будет хорошо. 

— Мама!— неожиданно твердо произнес Йося, — Я женюсь. Все. До свидания. 

На свадьбе Розалия Моисеевна не произнесла ни слова. Когда гости начали расходиться, она молча встала, и, поджав губы удалилась в комнату, плотно прикрыв за собой дверь, поэтому так и не увидела, как молодожены уезжали в общежитие, где решили жить после свадьбы. Несколько раз Йося с женой пытались утрясти конфликт, приходили в гости к Розалии Моисеевне, но она только молчала и не притрагивалась к принесенному торту. Йося очень переживал, удивлялся неприступности мамы, а потом, с горечью констатировал факт того, что она сдавать позиций не собирается и визиты прекратил. 

— Муся, вы бы поговорили с Розалией Моисеевной, это же надо устраивать такую трагедию из Гамлета, Йося так переживает, так переживает, что даже похудел и плохо кушает. — говорила Зина Хаскина. 

— А что я могу сделать? Это же не женщина, а железный Феликс. Можно подумать у нее не один сын, а целая футбольная команда «Динамо»… 

С Розалией Моисеевной о сыне никто заговаривать не решался, обходя деликатную тему, а сама она при упоминании его имени мрачнела и принималась нарочито громко звенеть тарелками. 

Прошел почти год. Был теплый майский вечер. Возле гаражей играли в домино Зелик Абрамович, Боря Лифшиц и Вася Калюжный. Мальчишки галдели, сидя на пожарной лестнице. Зина Хаскина громко рассказывала что—то по большому секрету жене доктора Шварца Гите Самуиловне, а сам доктор Шварц читал газету на балконе и слушал как дудит репетицию Шуберта на трубе за стеной Сема Зильберман. 

Но вдруг двор словно накрыло ватой. Звуки стихли. Костяшка домино застыла в воздухе, зажатая в ладони Васи Калюжного, мальчишки, как по команде перестали галдеть и замерли, раскрыв рот, Зина Хаскина споткнулась на полуслове, а доктор Шварц прекратил шелестеть своей газетой. Даже труба Семы Зильбермана что—то невнятно продудела и замолчала. Розалия Моисеевна, вешавшая на веревку пододеяльник, удивленно оглянулась и увидела в арке дома своего сына с женой. В руках Йося держал большой сверток, перевязанный голубой лентой. Под гробовое молчание, переминаясь, Йося нерешительно приблизился к маме: 

— Вот, мама. Я так больше не могу и хочу сказать. Хоть ты и может этого не хочешь, но это твой внук Миша, который мой сын. Просто Таня говорит, что ты должна на это посмотреть и познакомиться, потому что вы родственники. 

Розалия Моисеевна молча взяла сверток из рук Йоси и заглянула в него. 

— Миша? 

— Миша. Но если ты не хочешь знакомиться, то он не виноват. 

Розалия Моисеевна плакала. 

— Мама, прекратите плакать, мама почему вы плачите? 

— Идите в квартиру, я напеку оладушки, что вы проглотите язык и все зубы…. 

.......................................................................................................................................................

— Мама, оно не хочет! Оно не влезает и не хочет! 

— Танюша, так порубайте мосол, кто же ложит в мясорубку мясо с мослами, я вас умоляю! 

— Муся, смотрите в свою сторону, вас забыли спросить!

— Так Муся права, Таня, мясо надо порубать. — сказала Розалия Моисеевна и сняла с плиты кастрюлю с компотом. 

— Мама, я хочу какать! 

— Подожди, Мишенька, у меня руки грязные! Это не ребенок, это цорес майне грейсе! 

Было обычное утро коммунальной квартиры номер четыре в доме по улице Зеленой...

(с)

Три гениальные еврейские пословицы, спасающие от депрессии:

Все относительно.

Лучше десять раз разориться, чем один раз умереть.

Деньги (после здоровья) это один из главных источников тревоги людей. То не знаешь, как заработать, а то — как потратить.

Одна супружеская пара прожила 20 лет в мире и согласии, жили как все — небогато. А потом оба начали хорошо зарабатывать, как-то в одночасье и много. Миллионы рублей липли к ним. Радоваться надо, а они начали ругаться, чего никогда не делали прежде. Возможно, не деньги виной, а стресс, неумение приспособиться к новым условиям жизни.

Умные люди понимают: ничего не может длиться вечно. Ни любовь, ни богатство, ни слава, ни успех. Любой кризис рано или поздно закончится. Как и период изобилия. Если ты готов все потерять, значит, ты уже победил.

Если не пробил час, не убьет вас даже доктор.

У каждого свой срок.

Одна знакомая бабушка изводила родню на предмет шаткого здоровья. Она требовала возить ее по лучшим клиникам, покупать самые дорогие лекарства. Вывозить ее два раза в год на целебные источники.

В таком режиме она просуществовала 35 лет, выпив немало крови родне, пошатнув им нервы своим вечным:

«Кажется, что это — мои последние дни».

Писательница Виктория Токарева жестко высказалась в своей книге:

«Нельзя болеть вечно. Нужно либо выздоравливать, либо умирать».

Свой срок есть у каждого. Но зачем ожидать звона колокола так часто?

А эта гениальная еврейская пословица помогает людям бороться с самыми тяжелыми недугами. Вера в лучшее эффективнее любых таблеток, мазей и микстур:

Повод продолжать.

Жить нужно продолжать, хотя бы из любопытства.

Кто вас заставляет ломать комедию, точнее трагедию? Вскидывать руки к небу, громко плакать и причитать? Лежать лицом к стене, изображая вселенскую тоску и обиду? Никто. Это вы насмотрелись шаблонов поведения в фильмах и в роль вошли.

Жизнь — бесконечный поток. И если сейчас вы крутитесь в воронке, провалились в яму, зацепились за корягу и не двигаетесь, то очень скоро чистая вода понесет вас к счастью, и вам станет стыдно за свою хандру.

Мы дгуг дгуга не обманываем (с)

и плохого не посоветуем ))

По статистике, поздней осенью каждый второй человек впадает в депрессию. Нет, не в клиническую, а в хандру и апатию. Может, солнца и мало и витаминов, может, усталость к концу года накапливается, и бороться со своей ленью становится в тягость. И мечтать ни о чем не хочется.

Они говорят:  «Все, я без сил. Хочу завалиться в спячку, как медведь, и проснуться только по весне. Ты случайно не знаешь, почему люди так не умеют, как медведи? Отключаться?»

Я, естественно не знаю, ибо не биолог. Но иногда и мне хочется жизнь поставить на паузу, чтобы не нервничать, не ждать, не тревожиться, не преодолевать себя каждое утро со звонком будильника, а сладко спать до лучших времен.

Правда, писатель Салтыков-Щедрин заявлял: «Разбудите меня через 100 лет. И я вам скажу, что в России делается: пьют и воруют».

Получается, что сколько не спи, сколько не выпадай из реальности, а проснешься и она все та же. И проблемы те же.

Когда у израильтян спрашивают «Как дела?», они отвечают фразой: «Осим хаим». Она означает не только «наслаждаюсь жизнью», но и «делаю жизнь».

То есть не жду, что принесет мне новый поворот, как в песне «Машины времени», а сам назначаю и решаю, чему за этим поворотом быть.

Делать можно не только жизнь, но и каждый день. Среди моих знакомых есть те, кто включает телевизор и морщится, критикует Эрнста и любит поговорить о деградации зрительных масс. А есть те, кто качает любимые фильмы или берет с полки любимые книги и получает удовольствие от вечера. Чувствуете разницу?

Выбор — как жить — это не судьбоносные решения, это ежедневное создание своей реальности, своего настроения, ритма. Какую музыку вы включите, под такую и будете танцевать.

Главное — остерегайтесь, чтобы эту музыку за вас выбирал кто-то другой, себе на потеху. Плясать под чужую дудочку невероятно скучно. Ноты и аккорды на душу не ложатся ))

Давно, очень давно я здесь не был.

А зря.

Такие места надо посещать регулярно. Ведь здесь постоянно появляется что-то новое.

Например, новый аквариум для акул и скатов.

Ну, для аквариума он, правда, великоват. А как назвать? Вольер? Не знаю.

Зато в нем есть подводные проходы. Можно полюбоваться на рыбок снизу.

И один симпатяга-скат, валяясь на таком проходе, таки подарил свою улыбку ))

Три города-побратима, на расстоянии пары шагов друг от друга — иорданская Акаба, наш Эйлат и египетская Таба.

Три курорта.

Из этих трех Эйлат проигрывает: цены выше, сервис хуже. Но почему-то все ломятся в первую очередь именно сюда.

А над Акабой, прямо над районом гостиниц, развевелся огромный флаг. Иорданский, само собой.

В прошлом году от исчез. Сняли. Наверно, в связи с пандемией закрыли нахрен курорт.

И весной его еще не было.

А сейчас появился. Правда, не такой огромный, как раньше, но тоже внушительный.

А у нас что?

А у нас и не снимали. Пусть и не такие огромные, зато много ))

Телефоном лучше вряд ли снимешь ))

До марта ))

Осень в Израиле — словно весна:

После жары оживает страна.

Медленно, но наступает прохлада,

Телу уставшему просто отрада.

Осень в Израиле — чудное время. 

Земля чуть остыла и сбросила бремя,

Море душистое так же ласкает,

Воздух пьянит, а душа отдыхает.

Позже рассветы и раньше смеркается,

Взгляды на небо вновь устремляются. 

Требует влаги засохший ручей,

Всё в предвкушении скорых дождей.

Осень в Израиле — время цветов,

Частых застолий и искренних слов.

Крепких объятий, любовных утех,

Слышится чаще заливистый смех.

Осень в Израиле — время гостей,

Чаще родители видят детей,

Тёплые встречи и тёплые дни,

Осень в Израиле — время семьи.

Жалко, что Пушкин у нас не бывал,

Здесь бы он вышел в осенний астрал.

Знаю, ему бы понравились очень

Яркое солнце и звёздные ночи.

Нет, здесь не тлеют дровишки в камине,

Болдинской осени нет и в помине.

Тут обновляются чувства и кровь.

Осень в Израиле-это Любовь!

(с)

Наконец-то началась осень. Она будет как всегда короткой, максимум месяц.

Но это — самое лучшее время.

Прямо как московский июль.

Теплый дождик — такая редкость в Израиле. Прибита многомесячная пыль, и так хорошо дышится.

Море еще не остыло, в этой теплой воде может купаться любой мерзляк.

Наконец можно выключить кондиционеры. Охлаждать УЖЕ не надо, а нагревать — ЕЩЕ не надо.

Самое лучшее время для путешествий — не обливаешься пОтом, гуляя по каньонам или древним развалинам.

Самое лучшее время для жизни.

Хорошая у нас осень. Жаль, что короткая ))