Про еврейских мам здесь уже много говорили.

Теперь можно поговорить про еврейских детей.

Точнее, про израильских. Ведь они тоже разные.

Ну вот, например, чем отлдичаются израильские дети от русских израильских детей:

1. Уходят из дома.

  Израильские дети:

  Уходят из дома, когда им 18 лет, с полной поддержкой своих родителей.

  Русские израильские дети:

  Уходят из дома, когда им 28, накопив достаточно денег на дом, за две недели до свадьбы.

2. Визит мамы.

  Израильские дети:

  Когда мама посещает их, она приносит торт, они пьют кофе и общаются.

  Русские израильские дети:

  Когда мама посещает их, она приносит продуктов питания на 3 дня, начинает убирать, вытирать пыль, стирать, и   переставлять мебель.

3. Визит папы.

  Израильские дети:

  Их папа всегда звонит, прежде чем приходит в гости, и это, как правило, только по особым случаям.

  Русские израильские дети:

  Их папа появляется без предупреждения, в субботу утром в 8:00, и начинает что-то ремонтировать или строить.

4. Если что-то испортилось.

  Израильские дети:

  Всегда обращаются к специальным услугам, которые находят в справочнике, когда им нужно что-то починить.

  Русские израильские дети:

  Звонят их папам или дядям, или попросят папу другого Русско-Израильского ребенка дать номер телефона дяди, чтобы     что-то починить.

5. Визит к родителям

  Израильские дети:

  Приходят к родителям на торт и кофе, получают торт и кофе.

  Русские израильские дети:

  Приходят к родителям на торт и кофе, и получают борщ, водку, салат оливье, выбор из двух мясных блюд, хлеб, бабушкин   десерт, и фрукты (и столько же всего, чтобы забрать с собой после).

6. Знание своих корней

  Израильские дети:

  Знают несколько вещей о своих родителях.

  Русские израильские дети:

  Могли бы написать книгу с прямыми цитатами своих родителей.

7...

  Израильские дети думают, что русским быть здорово.

  Русские израильские дети – уверены, что быть русским – здорово!

в небе вспыхнула звезда

первая по счету,

и евреи как всегда

празднуют субботу.

Свечи прямо на столе

Полыхают чадно,

Все слегка навеселе,

А кое-кто — нещадно ))

(с)

Сегодня забыл дома телефон.

И все.

Был человек — и нет человека… ))

Где-то прочитал, что какой-то западноевропейский обозреватель чего-то там обозрел и пришел к выводу, что абсолютное большинство украинцев не видят врага в своем большом восточном соседе.

Я считаю, что это правильно. Но там какие-то голоса «против» раздаются.

И что интересно — на эти «против» большинство отвечает, что пусть Зе один воюет, если ему так припекает.

И вот по поводу этого одного Зе есть шикаршейшее видео.

Сколько раз смотрю — столько угораю. Без слёз просто невозможно смотреть.

Ролик сделан 7 лет назад, но оказался пророческим ))

Да, умеем мы над собой поржать, как никто другой ))

А Зе — не знаю, какой он политик, но актер неплохой )))))

Здесь кто-то говорил, что любит еврейский юмор.

А у меня этого добра — 18 вагонов и еще 48 тележек. Так что легко могу поделиться.

Итак — из жизни самой обычной одесской коммунальной квартиры:

— Мама, оно не хочет! Оно не влезает и не хочет! 

— Мусечка, вы бы шоколад в мясорубку еще с фольгой засунули! И зачем вам мясорубка, когда есть терка? 

— Розалия Моисеевна, вы такая умная, что у вас скоро мозг пойдет носом! И что вы все время смотрите в чужие стороны, когда у вас борщ? Варите свой борщ и я вас не спрашиваю.

— Муся, Розалия Моисеевна права, шоколад надо поломать на кончики, а потом тереть на терке, зачем тебе мясорубка? 

— Ну, так я ей и говорю, зачем ей мясорубка, только ваша Муся это не Муся, а какой—то бендюжник, кричит и хамит пожилой женщине. 

— Розалия Моисеевна, у вас борщ, идите его солить и не думайте, что вы самая умная, а вокруг мебель! 

— Вот видите, она опять, ваша Муся! Приличные родители, надо же… 

— Мама я хочу какать! 

— Левочка, подожди, я тру шоколад, у меня грязные руки. 

— Мама я хочу какать, я сейчас покакаю прямо на половик! 

— Муся, идите усадите ребенка в уборную, вы что боитесь измазать шоколадом его дрек? Я только позавчера выбивала половик! 

— Мама я хочу какать! Мама я хочу какать! 

— Оу, Муся, иди уже усади Левочку, я потру твой шоколад! 

— Семен Иммануилович, вы что опять в уборной? Выходите, тут ребенок хочет! 

— А почему вы думаете, что я не хочу? Я только зашел! 

— Так вы всегда хочите, а ребенок только иногда. И вы уже со вчерашнего дня там живете и не выключаете за собой свет! 

— Мама я хочу какать! 

— Семен Иммануилович, если Левочка покакает на половик, вы сами будете его нести в химчистку, выходите из уборной, я вас умоляю! 

— Ша! Я уже выхожу! Я так не могу, тут не дают спокойно жить и умереть! Это же не возможно! — Семен Иммануилович, тут после вас мухи летают мертвыми и не жужжат! Что вы такое кушали, Семен Иммануилович? 

— Муся, когда вы будете ходить в уборную фиалками, я вам сразу сообщу, а пока не делайте мне беременной голову и усадите уже своего Левочку какать! 

— Муся, тебе тереть весь шоколад или половину?! 

Было обычное утро коммунальной квартиры номер четыре в доме по Зеленой. 

Муся Шнейдерман и ее мама Хана Абрамовна готовили шоколадный пирог, Розалия Моисеевна варила свой борщ, а Левочка, сын Муси и внук Ханы Абрамовны хотел какать. 

Именно в это обычное утро коммунальной квартиры номер четыре, сын Розалии Моисеевны, Йося, вошел в парадной майке белого цвета и в синих тапках на ногах на кухню и сказал: 

— Мама, вы как хотите, но я так больше не могу, мама! 

— Ай, Йося, не делай мне голову, ты видишь я занята и варю борщ? 

— Я так больше не могу, мама, и я хочу сказать, что я женюсь. 

— В смысле ты так больше не могу и хочу сказать, что ты женюсь? 

— Я, мама, женюсь, я хочу тебе это сказать и так больше не могу. 

— В смысле, ты женюсь и хочешь мне сказать и так больше не могу? 

— Мама, прекратите повторять моих слов! Я именно это и хочу вам сказать! Мне двадцать шесть лет и я имею право! 

Розалия Моисеевна положила ложку на стол, выключила газовую конфорку и тяжело опустилась на табурет. 

— То есть ты женишься? 

— Да, мама, я женюсь. 

— То есть ты вот так вот женишься на женщине? 

— Да, мама, я решил. Я женюсь на женщине, потому что на мужчине никто не женится. 

— Это еще как сказать— вклинилась в разговор Муся. 

— Муся Шнейдерман, если ты не замолчишь свой рот, я сделаю тебе первую группу инвалидности вот этим борщом и мне не будет жалко полкило говядины, которые там плавают! — парировала Розалия Моисеевна. — То есть ты, Йося, все решил? 

— Да, я все решил, мама, и даже не спорьте. 

— То есть ты все решил, Йося, а мама может уже ничего не решать? И кто эта шикса, что ты на ней решил? 

— Ну, почему сразу шикса, мама? Она хорошая девушка с работы. 

— Хорошие девушки не работают на трикотажной фабрике. Там работают шиксы, а хорошие девушки сидят дома и ждут, пока на них женится хорошие мальчики из приличных семьи. 

— Но мама, она правда очень хорошая, мы ходили с ней в драмтеатр и в горпарк кататься на карусели и кониках! Ее зовут Танюша Гапоненко, она живет в общежитии, она … 

— Ша! Вы слышали? Гапоненко! Ее зовут Гапоненко из общежития! Мы Фельдман, а она Гапоненко! Конечно, она хорошая, она очень хорошая! Она видит — стоит неженатый мальчик из хорошей семьи, воспитанный и одетый в приличную рубашку, так она сразу охмурила и сделала себе личную жизнь! 

— Мама, подожди… 

— Так мало того, этому шлимазлу больше не нужна мама, которая всю жизнь только и делает, что его любит как свою жизнь и здоровье, одевает как английского лорда, делает гефелтифиш, который не пробовал сам Леонид Ильич, так зачем ему любить такую маму, когда у него есть Гапоненко, гойка, которая ходит в драмтеатр и катается на кониках! 

— Мама, ну хватит играть театр, ты же не в кино! Я женюсь и все! 

— Значит я умру. Иди женись, делай что хочешь, на Гапоненке, на Шмапоненке, хоть на негритоске из колоний, мне все равно, я умру и у тебя не будет никакой мамы и тебе будет хорошо. — Мама!— неожиданно твердо произнес Йося, — Я женюсь. Все. До свидания. 

На свадьбе Розалия Моисеевна не произнесла ни слова. Когда гости начали расходиться, она молча встала, и поджав губы удалилась в комнату, плотно прикрыв за собой дверь, поэтому так и не увидела, как молодожены уезжали в общежитие, где решили жить после свадьбы. Несколько раз Йося с женой пытались утрясти конфликт, приходили в гости к Розалии Моисеевне, но она только молчала и не притрагивалась к принесенному торту. Йося очень переживал, удивлялся неприступности мамы, а потом, с горечью констатировал факт того, что она сдавать позиций не собирается и визиты прекратил. 

— Муся, вы бы поговорили с Розалией Моисеевной, это же надо устраивать такую трагедию из Гамлета, Йося так переживает, так переживает, что даже похудел и плохо кушает. — говорила Зина Хаскина. 

— А что я могу сделать? Это же не женщина, а железный Феликс. Можно подумать у нее не один сын, а целая футбольная команда «Динамо»… 

С Розалией Моисеевной о сыне никто заговаривать не решался, обходя деликатную тему, а сама она при упоминании его имени мрачнела и принималась нарочито громко звенеть тарелками. 

Прошел почти год. Был теплый майский вечер. Возле гаражей играли в домино Зелик Абрамович, Боря Лифшиц и Вася Калюжный. Мальчишки галдели, сидя на пожарной лестнице. Зина Хаскина громко рассказывала что—то по большому секрету жене доктора Шварца Гите Самуиловне, а сам доктор Шварц читал газету на балконе и слушал как дудит репетицию Шуберта на трубе за стеной Сема Зильберман. 

Но вдруг двор словно накрыло ватой. Звуки стихли. Костяшка домино застыла в воздухе, зажатая в ладони Васи Калюжного, мальчишки, как по команде перестали галдеть и замерли, раскрыв рот, Зина Хаскина споткнулась на полуслове, а доктор Шварц прекратил шелестеть своей газетой. Даже труба Семы Зильбермана что—то невнятно продудела и замолчала. Розалия Моисеевна, вешавшая на веревку пододеяльник, удивленно оглянулась и увидела в арке дома своего сына с женой. В руках Йося держал большой сверток, перевязанный голубой лентой. Под гробовое молчание, переминаясь, Йося нерешительно приблизился к маме: 

— Вот, мама. Я так больше не могу и хочу сказать. Хоть ты и может этого не хочешь, но это твой внук Миша, который мой сын. Просто Таня говорит, что ты должна на это посмотреть и познакомиться, потому что вы родственники. 

Розалия Моисеевна молча взяла сверток из рук Йоси и заглянула в него. 

— Миша? 

— Миша. Но если ты не хочешь знакомиться, то он не виноват. 

Розалия Моисеевна плакала. 

— Мама, прекратите плакать, мама почему вы плачите? 

— Идите в квартиру, я напеку оладушки, что вы проглотите язык и все зубы…. 

— Мама, оно не хочет! Оно не влезает и не хочет! 

— Танюша, так порубайте мосол, кто же ложит в мясорубку мясо с мослами, я вас умоляю! 

— Муся, смотрите в свою сторону, вас забыли спросить!

— Так Муся права, Таня, мясо надо порубать. — сказала Розалия Моисеевна и сняла с плиты кастрюлю с компотом. 

— Мама, я хочу какать! 

— Подожди, Мишенька, у меня руки грязные! Это не ребенок, это цорес майне грейсе! 

Было обычное утро коммунальной квартиры номер четыре в доме по улице Зеленой...

(с)

Меньше всего ожидал увидеть на машине такую надпись, но почему-то не удивился ))

Один хасид собрался на праздник в гости к своему ребе. Ну, так принято у хасидов — на праздники ходить в гости к раввинам.

Ну, вот, значит, пришел он в гости к ребе. А ребе так внимательно посмотрел на него и говорит:

— Знаешь что, не оставайся у меня в этот раз, иди домой.

Делать нечего, отправился наш хасид домой. Ну, принято так у хасидов — всегда делать то, что ребе говорит.

И вот идет он, значит, домой. И встречаются ему еще три хасида. И решили они выпить «лехайм» (традиционный еврейский тост, означает «за жизнь»

. Ну, так принято у хасидов — как только встечаются, то обязательно пьют лехайм.

И вот, значит, выпили они лехаим, потом еще лехаим, потом еще и еще. И тут наш хасид окосел настолько, что прямо там и заснул. А те хасиды, с которыми он пил, не знали, что он шел домой. Они-то думали, что он шел к ребе.

Взяли и отнесли его к ребе. Там и спать уложили.

Просыпается утром наш хасид и не может понять — где же он находится. Вроде домой шел, но это не его дом.

И тут заходит к нему ребе. Внимательно посмотрел на него и говорит:

— А вот теперь можешь оставаться у меня на праздник. — И протягивает рюмочку «лекарства».

— Ребе, почему вчера Вы мне сказали уходить, а сегодня просите остаться?

— Вчера, когда ты пришел ко мне, я увидел за твоей спиной ангела смерти. А сегодня я его не вижу. Расскажи, что ты делал вчера, когда ушел из моего дома?

— Ничего особенного. Шел домой. Потом встетил еще нескольких хасидов. Потом мы выпили лехаим. Потом еще лехаим, еще лехаим, и еще лехаим...

Вот! — воскликнул рав. — Вот этот «лехаим» тебя и спас — отогнал ангела смерти!

Мораль: надо чаще пить. Но обязательно — «за жизнь» )))

Недавно, путешествуя по пустыне Арава, я наблюдал такое, что, если бы сам, своими глазами не увидел, то не поверил бы никому:

Четыре вороны атаковали орла!

Поначалу, кинув взгляд вверх, я просто увидел одну большую птицу и четырех поменьше. Но потом сообразил — надо мной происходит настоящий воздушный бой! По всем правилам!

Серые разбойники окружили «царя птиц», время от времени кто-то из четверки заруливал в хвост орлу и пытался выщипать перья. Самое странное, что орел даже не сопротивлялся, он только пытался уклониться, но явно уступал воронам в ловкости — его огромные, метровые крылья не предназначены для быстрых маневров.

Помните — в начале книги «Повесть о настоящем человеке» есть описание воздушного боя, когда самолет Мересьева окружили 4 мессера, по сторонам и высотам. Вот нечто подобное происходило на моих глазах между птицами.

Честно говоря, мне стало жалко орла.

Я хотел все это заснять, но камера осталась в машине, а телефоном снимать было бесполезно — у него нет оптического трансфокатора. Поэтому я просто любовался зрелищем.

Через несколько минут пернатая группа поднялась на такую высоту, что мне стало плохо видно, что там у них происходит. Очевидно, орел все-таки сумел использовать свои летные преимущества, вороны не могут подниматься на такие высоты.

Так я это и не заснял. Поэтому не уверен — поверит мне кто-нибудь, или нет ))

Сейчас это много где обсуждается.

Хочу добавить еще одну точку зрения.

Почему ни СССР, будучи тогда великой державой, ни Америка, оставаясь таковой сейчас, не смогли добиться победы в Афганистане? Сильная и оснащенная всеми современными вооружениями и технологиями армия над кучкой бандитских группировок со средневековым менталитетом.

По той же причине, по какой та же Америка не смогла ничего особенно хорошего добиться в Ираке, а почти за 2000 лет до этого могучая Римская империя, завоевав ту же Месопотамию, тогда под властью Парфии, в конечном итоге тоже не удержала и ушла, махнув рукой.

И Рим, и его последующие инкарнации — сначала европейские державы, потом Америка и Россия, разные ветви христианской цивилизации — это реинкарнация силы Эйсава, сына Ицхака и внука Авраама. А мусульманские страны — это сила Ишмаэля, сына Авраама.

Если мы откроем Тору (ну, или Ветхий завет), то увидим, что различаются и их способы ведения войны. Эйсав наделен мечом (Берейшит 27:40), а Ишмаэль — луком (там же 21:20).

Меч поражает наверняка, но только напрямую, непосредственно того, кто находится перед воином. Аналогично, пуля, на большем расстоянии, но напрямую, там, где нет заслонов. Поэтому в войнах Эйсава – Рима и его наследника Запада, вплоть до мировых – была линия фронта, где шли бои, и был тыл, куда «меч» не доставал.

Пущенная же луком стрела поражает менее точно – трудно целиться – зато на расстоянии, даже в тылу. Как и аналогичная ей ракета. Поэтому в войнах Ишмаэля нет четкой линии фронта: он может обстреливать ракетами глубокий тыл противника, а также засылать туда живые «ракеты», которые будут устраивать там теракты.

Что получается, когда против лука Ишмаэля идет с мечом Эйсав? Уже сто раз видели: последнему легко вторгнуться в землю Ишмаэля и прямым ударом занять ее. Все, поразил меч тело противника? Хрен там, у противника такое тело, что может рассыпаться на банды боевиков и попрятаться по разным углам и горам, а оттуда бесконечно изнурять Эйсава своими набегами и терактами — стрелами, и что ты с ним сделаешь? Занять-то его землю можно, но вот окончательно победить и уйти с победой домой, как после победы над собратом-Эйсавом в наполеоновских или мировых войнах… Разве что тоже совершить рейд глубоко в чужую территорию небольшим отрядом спецназа и ликвидировать какого-нибудь Бин Ладена.

Стоило вынуть меч из тела, оно тотчас собирается обратно, смыкается, как болото, в котором он столь долго вязнул. А тот меч, что пытались выковать из местных сил — «афганская армия» — сразу ломается: не тот материал, из него только стрелы делать, а не мечи.

У Эйсава — страны, а у Ишмаэля — кланы.

«Своя страна» — понятие Западное, причем довольно новое. Базирующееся на идее национализма, ставшей модной в Европе 19 века: люди, живущие на одной земле и говорящие на одном языке, считаются одной нацией и должны жить в одной, «своей» стране. А то до этого практически все страны представляли собой лоскутные одеяла из княжеств и поместий, нередко между собой воюющих.

Но Запад-Эйсав все-таки по природе упорядочен, унаследовав это качество у Ицхака. Поэтому в конечном итоге все у него разделилось на страны в своих четких границах.

Но на Востоке, у Ишмаэля все по-другому. Там не народы и страны, а семейные кланы или этно-религиозные группы. И все эти Ираки и Сирии, Ливаны и Ливии — искусственные образования, созданные Западом, когда он господствовал над этими регионами и кроил их по своим лекалам, вовсе не обязательно им подходящим.

Вот и здесь само понятие «Афганистан», тем более «афганская армия» — плохо накладывается на местные реалии. Для каждого солдата в такой армии «свои» — это его семья, его клан и религиозная группа. И если направить его в зону боевых действий, далекую от них, то нет у него мотивации сражаться и умирать за более обобщенную «страну», за «Афганистан». Потому что на самом деле никакой он не «афганец».

Вот и рассыпалась эта армия в одночасье, без боя, и достались все вооружения и оснащения противникам. Которые воевали за свою идею и, судя по всему, пользовались гораздо более широкой поддержкой, нежели Запад готов признать.

(читая рава Мучника)

Еду я, значит, себе спокойно в автобусе по Тель-Авиву.

Ну, вы же знаете, что в такое время на машине соваться в центр Тель-Авива — чистое безумие, трата времени и горючки. А для автобусов все же выделенные полосы есть.

Так вот: еду я, значицца, в сторону Яффо.

Проезжаю мимо тюрьмы Абу-Кабир. Давно не был в этих краях, обратил внимание, что на заборе тюремном новые граффити появились.

Без всякой задней мысли достаю телефон и фотографирую.

И что вы думаете?

Через несколько минут в социальные сети приходят запросы:

«Тюрьма Абу-Кабир хочет с Вами подружиться»

Блин, не надо мне таких друзей, не надо ))