Илья молча стоял у правых стоек шасси уже час и смотрел на здание аэропорта, вернее на выход из него. Борт давно был загружен под завязку, закреплён и проверен.
Оставалось дождаться второго пилота, который, как обычно, задерживался.
Они много лет летали вместе — Илья и Гай. Они и служили в соседних эскадрильях когда-то в ВВС Израиля. Тоже на транспортниках. Возили десант, грузы, вывозили под огнем раненых, в общем пороху нанюхались вдоволь так, что можно было и не курить.
Когда вышли на пенсию в 35, быстро переучились на гражданские самолёты и попали в один экипаж. Те, кто их знал близко, — всегда смеялись. Это было действительно забавно — смуглый, восточный Гай был по-европейски всегда спокоен, выдержан и размерен. Илья же, он же Хилель, — взрывался по любому поводу, орал как бешенный и вообще только внешне был похож на ашкеназа. Что да — они оба были классными пилотами и в своей непростой работе знали все. А тут ещё боевой опыт, который, на их счастье, больше был уже не нужен.
Илья докурил ещё одну сигарету, увидев Гая. Курить на поле было запрещено, но они были транспортниками и стояли очень далеко от здания порта. Тот издалека покачал головой и было понятно, что улетят они не скоро.
Погода была не очень в этот февральский вечер.
Мокрый дождь со снегом и ветер приличный у земли. Штормовое предупреждение.
— Пошли спать, — буркнул Гай, — все равно, если улетим, то завтра. Небо закрыто.
Они молча побрели к зданию ангара погрузки.
Там можно было выспаться, выпить кофе и посидеть в телефоне, покопавшись в новостях.
Около пяти часов утра Илья, проснувшись, по привычке натянул кроссовки, толкнул в бок Гая засобирался на пробежку. Лёгкой трусцой они побежали вокруг ангара. Оба старались по старой привычке держать себя в форме. Начинало светать. Дождь прекратился, и это вселяло надежду на скорый вылет, хотя в порту скопилось приличное количество грузовых бортов.
Совсем рассвело, и подбегая к самолёту, лётчики услышали привычный звук в небе.
Привычный, но как-то не совсем. Бомберы?
— Смотри сколько, — сказал Гай.
— Учения у украинцев, наверное, — рассеяно ответил Илья.
— Да какие нах учения! — вдруг закричал невозмутимый Гай. — Ты что не слышишь??? Реально бомбёжка.
Небо озарилось огненными языками и всполохами.
Они бросились в ангар и включили новости, одновременно шаря в телефоне.
— Россия напала на Украину? — Странно, сказал Гай. Чего им делить? Ты же «русский», должен в этом разбираться, Хилель?
— Если я «русский », то ты араб, — привычно огрызнулся Илья.
— Что делать будем, командир? — вдруг посерьезнел Гай.
— Ждать. Пошли на борт, будем просить вылет. Горючего под завязку, груз укреплён — можем вылетать хоть сейчас.
— Гостомель, Вышка, я борт ИсраДиэйчэл 5702. Борт проверен, к взлету готовы. Разрешите вылет, — быстро на английском проговорил Гай.
— Вылет задерживаем, после паузы ответил украинский диспетчер. — КВС просим прибыть в офис отправки.
— Давай сходим, — предложил Гай. Поторопим их. Ну, правда, что мы здесь сидим. Глядишь они ещё и аэропорт бомбить начнут.
— Давай.
И они мелкой трусцой, под дождем побежали в сторону светящихся окон.
Встретил их дежурный по грузовому аэропорту и какой-то мужик, очень похожий на израильтянина. Он и оказался израильтянином, да ещё и послом в Украине.
Начав говорить по-английски и с ними, извинившись перед дежурным, перешёл на иврит.
— Я сразу и к делу. Начались военные действия между Россией и Украиной. Что происходит и кто виноват — будет ясно чуть позже, после официальных заявлений. Моя задача — передать вам некие документы государственной и служебной важности, а также вы должны забрать на борт часть посольских работников, вернее их жен и детей.
— Как же мы их возьмем, если борт у нас грузовой. Сидя на полу, полетят? — съязвил Хилель.
— Надо будет — значит на полу. Важно вывезти их. Это приказ.
И посмотрел почему-то на Гая тоже.
— Приказ? Я в армии больше не служу. Много лет. Мы — грузовик, господин посол, и вам это известно.
— Все я знаю, ребята. Надо. Я пока ехал в аэропорт, говорил с вашим бывшим начальством. Сказали — вы сможете.
— Вообще-то вы обязаны говорить при мне по-английски, извините, что напоминаю. Я все-таки дежурный по аэропорту.
— Да-да, извините, — сказал посол.
— Так что делаем?
— Ну давай их сюда, а там решим.
Выйдя в небольшое лобби перед офисом, он увидел группу людей человек из двадцати.
Это были в основном молодые женщины и маленькие дети. Были и дети подростки.
Подростки были очень молчаливы и видно, что все были прилично напуганы.
Оглядев их, Хилель негромко спросил посла:
— Документы их где?
— Вот, — смягчив взгляд, сказал посол и протянул папку.
— Ок...
Подойдя к ним, он достаточно весело произнес на иврите и потом повторил на английском персонально для дежурного.
— Уважаемые дамы и господа! Разрешите вас пригласить на борт нашего замечательного судна, который является частью государства Израиль, а значит обладает таким же дипломатическим иммунитетом.
— Микола, ты микроавтобус дашь, чтобы они под дождем не гуляли?
— Запретить я не могу, машину дам. Сидите там и не высовывайтесь, добре?
— Договорились, дзякую пан дежурный!
Размещались в огромном чреве грузового Боинга долго. Гай ходил между людьми, прикрепляя все что может покатиться, оторваться и мешать при полете. Заветную папку Хилель спрятал в сейф, где всегда лежали пистолеты его и Гая.
Они сидели в темной кабине вдвоем и слушали переговоры. Смотрели на летное поле, на рулежку, на большие светлые всполохи в небе где-то на расстоянии 8-10 км. Они, лётчики прекрасно знали, что это. Это отрабатывали бомбардировщики по объектам, которые им было указано разбомбить в первую очередь.
— Знаешь, что я думаю, — медленно сказал Гай. — Они ведь продолжают расширять диаметр. А аэропорт этот — стратегический. Хилель, надо уходить.
— Надо, ответил тот. — А как? Разрешения на взлет никто не даст. Ты же видишь — все стоят на земле.
— Мы не все. Я не хочу сгореть тут на земле непонятно за что и непонятно от кого.
— Вышка Киев, я IsraDhl 5702 — прошу разрешения на взлет.
— Взлет запрещаю, — мгновенно отозвался диспетчер.
Хилель молча встал, прошел в грузовой отсек и встал в проходе. Большинство людей спало, Гай включил обогрев и их разморило от жары. Один из малышей, без переднего зуба — спросил у Хилеля.
— Ты капитан?
— Ну да.
— А когда мы полетим? Я ещё ни разу не летал на твоём самолёте. Он огромный и мне нравится.
— Он такой же по размеру малыш, просто кресел нет. А вместо них — сам видишь — разные грузы.
— Да, я вижу. Давай только быстрее лети. Я к бабушке хочу в Рамат Ган. Мы ее давно не видели.
Хилель вернулся в салон.
— Идём покурим? — спросил Гай
Подойдя к двери, он увидел водителя грузового трапа.
— Слышишь друг, давай отцепляйся. Мы двери драить будем — спать пора. И береги себя — русские скоро здесь будут.
Работяга, посмотрев вверх сплюнул и сказал:
— Как придут, так и уйдут. Это наша земля. Нечего им тут делать.
— Ты береги себя, батя. Мало ли...
— Спасибо, сынки. Будем живы — не помрем.
Гай спросил:
— Ты же с ним на русском говоришь. А он украинец. И нападают сейчас русские. Как это может быть?
— Он может и не украинец. Русский. Жить хочет на Украине. Будет защищать ее.
— Понятно то, что не понятно ничего, — усмехнувшись сказал Гай.
Хилель ещё раз посмотрел на небо. Сполохи приближались.
— Пошли, Гай, задраивай дверь.
Вернувшись в кабину, Хилель сел на командирское кресло. Гай сел рядом.
— Может в карты сыграем? — спросил он у Хилеля.
— Какие нах… карты… — пробормотал Хилель по-русски.
— Чего?
— Ничего… запускай двигатели. Порядок первый четвертый, второй третий.
— Есть, — ответил Гай и быстро защелкал тумблерами.
— Двигатели запущены.
— Малый ход, идём к рулежке.
— Есть.
Молча, при потушенных бортовых огнях лайнер медленно покатился по рулежке.
— Ещё 500 метров и взлетная. Одиннадцатая Кью. Она длинная и мы по ней все время...
— Помню, — сквозь зубы прошипел Хилель.
Они встали у черты взлетной полосы и ещё раз посмотрел через лобовое на небо.
Мокрый снег с дождем, ветер у земли и при взлете, под завязку груженный самолёт в принципе не обещали обычного взлета. А как взлетать без прогноза и данных? Он посмотрел на приборы.
— Параметры в норме?
— Все ок, командир. Борт к взлету готов.
Хилель ещё раз зачем-то посмотрел на наушники, которые болтались на шее.
— Двигателям взлетный, рубеж 210, полоса 11 Q. Включить фары. Управление слева, контроль справа. Вперёд.
— Выполняю, командир.
Лайнер, шурша мокрыми шасси стремительно начал набирать скорость. Они неслись по взлетной и по рации вдруг началось.
— Борт IsraDHL 5072 — немедленно остановитесь. Я запрещаю движение по полосе. Я запрещаю взлет! Вы слышите, IsraDHL 5072? Немедленно тормозить!
Хилель вцепился в штурвал и боковым зрением смотрел на второго пилота.
— Скорость?
— 180.
— Скорость?
-195.
Сбоку он видел множество машин из службы аэропорта, которые со всех концов летели к их слишком медленно разгоняющемуся самолёту.
— 210, командир. Принятие решения.
— Принимаю решение — взлетаем.
Скорость 210 была немного маловата для отрыва и самолёт медленно пополз вверх, после того как Хилель потянул джойстик на себя.
С вышки по переговорной не останавливаясь неслись ругательства, ор и снова ругательства.
— Вы нарушили все международные законы авиации. Вас лишат лицензии и будут судить на земле, — нервно прокричала рация.
— Я борт IsraDHL 5702, взлет совершил. Продолжаю набор высоты. Прошу курс на Варшаву.
Потом он помолчал и сказал совсем тихо:
— Ребята. Я вижу их авиацию. Они все ближе. Скоро вас начнут бомбить.
И добавил по-русски: — Прячтесь сами и спрячьте остальных. Они бомбят все. Спасайтесь.
— Вас понял, борт IsraDHL 5072. Даю курс.
Потом помолчал и сказал:
— Осторожней там ребята. Удачи вам, парни.
— И вам. Берегите себя и Украину.
Гай даже не просил перевести ему, о чем они говорили с диспетчером. Он как будто понял и молча смотрел перед собой на приборы.
Борт набирал высоту. Гай быстро вбил данные курса в компьютер и вопросительно посмотрел на Хилеля.
— Нет.
— Как скажешь.
За столько лет вместе в одном экипаже они понимали друг друга. Гай не спрашивая, спросил включать ли автопилот. И также без ответа получил ответ, что полетят вручную. Не тот случай, тем более что курс не был занесён заранее.
Набрав две тысячи метров — они вдруг услышали на корректном канале четкий приказ по-английски.
— Представьтесь, пожалуйста.
— Борт IsraDHL 5702, курс на Варшаву. Классификационный номер...
Ему не дали продолжить
— Военно-воздушные силы России. Мы предлагаем вам немедленно вернуться в порт вылета. Вы нарушаете воздушное пространство, закрытое для гражданских судов.
Хилель и Гай переглянулись.
И опять не договариваясь, Хилель спокойно сказал в микрофон:
— Я не подчиняюсь приказам ВВС России. Продолжаю полет по заданному курсу.
— В таком случае мы будем вынуждены посадить вас принудительно, — проорала рация.
— Я не сяду, — ещё раз спокойно ответил Хилель. Не будете же вы стрелять по мирному, гражданскому судну?
— Идёт спецоперация, ты пилот долбаный, — уже не выдержал российский начальник. – Наша авиация работает в воздухе. Тебя собьют и даже сажать не будут, — не скрывая досады продолжала орать рация. Хилель решительно выключил ее.
Гай, щёлкнув пальцами, молча показал командиру сначала налево, потом направо.
Там, совсем близко висели в воздухе два штурмовика СУ, с российским флагами и буквой Z на бортах.
Пилоты одновременно слева и справа приблизились к Боингу и Хилель даже, несмотря на ночь и отвратительную погоду, увидел лицо пилота штурмовика. Тот показал указательным пальцем вниз. На языке пилотов всех стран — садись. Хилель снова включил рацию.
— Борт IsraDHL 5702, приказываю немедленно лечь на обратный курс и следовать за мной. В случае отказа — у меня есть приказ применить огонь на поражение.
Хилель молча показал Гаю жестом на правое крыло. Гай знал, что это. Это был боевой маневр израильских летчиков. Валиться на крыло и идти в штопор. Так делали, обманывая противника, когда тебя брал в кольцо превосходящие количеством самолётов противник. Потом высота резко набиралась, и ты оказывался в безопасности. Истребитель или штурмовик, конечно, опаснее, быстрее и манёвреннее. Но обмануть его было можно.
Но на военном транспортнике. И при прикрытии своих истребителей. А тут… Нет своих, самолет тяжёлый, гражданский и совсем не военный транспортник.
И тем не менее Хилель решительно отклонил ручку управления, а Гай убрал обороты двигателей. А потом и вовсе выключил два из четырех.
Борт взвыл и стремительно ухнул в воздушную яму. Он летел в черноту, отворачивая вправо. Запаса высоты не было, ведь они так и не успели набрать ее. Высотомер мелькал перед глазами. Оставалось чуть больше тысячи метров и Хилель крикнул Гаю.
— Полная тяга. Двигателям полная тяга.
— Есть командир, — Гай слаженно защелкал тумблерами.
Хилель тем временем добирал ручку управления и прижал ее до максимума и чуть влево. Самолёт взвыл уже по человечьи и пополз назад вверх.
Прошло всего несколько минут, а казалось, что вечность.
— Гай, сходи посмотри, что там с людьми и с грузом, — сказал командир и опять включил рацию.
Она включилась на полуслове.
— ...5702 слышите меня? Мы все равно обязаны выполнить приказ.
И он опять увидел уже четыре русских самолёта, которые шли рядом.
Вернулся Гай.
— Ну как там они?
— Перепугались. Все валяется, но тем не менее. Наши люди. Сказал им — плохая погода, надо маневрировать. Успокоил.
Хилель открыл рацию и набрал экстренный канал.
— Внимание всем, кто меня слышит. Я борт IsraDHL 5702. Гражданский транспортный самолет. Принадлежность государства Израиль. Следую в Тель-Авив через Варшаву. Меня преследуют четыре самолёта Российских ВВС с их опознавательными знаками. Мы находимся в воздушном пространстве государства Украина. Мне был озвучен приказ немедленно посадить самолёт. В случае неповиновения обещали расстрелять борт. Я прошу помощи у всех, кто в воздухе и на земле. Обращаюсь ко всем, кто меня слышит.
— Кончай дурить, — немедленно иди на посадку — мы не шутим, — по второму каналу связи сказал один из российских пилотов. — Больше не предупреждаем.
— Ты бы представился, — чтобы потянуть время ответил ему Гай.
— Полковник российских ВВС Мединцев.
— Майор израильских ВВС Гай Альмог. Рядом со мной полковник этих же ВВС Хейфец Хилель. Ребята, давайте договоримся. Мы тихо уйдем и никому не скажем.
Ответом прослужила очередь из пушек, которая прошла не то, чтобы рядом, но довольно близко.
Хилель монотонно несколько раз в открытом эфире повторил свое объявление. Два российских самолёта встали на курс перед ним.
Взяли в ножницы — поняли оба израильских пилота.
И вдруг в эфире раздалось:
— Я борт Грузинских Авиалиний, командир корабля Кавладзе Сосо. Следую курсом на Хельсинки. Слышу тебя, IsraDHL 5702. Какая помощь нужна?
— Сбить меня хотят, батоно.
— Кто? Твои координаты?
— Даю.
— Я борт Арабские Эмираты. Готов оказать помощь. Терпите крушение?
— Нас угрожают обстрелять россияне. Мы всего лишь хотим уйти из зоны их бомбежки.
— Видишь меня, еврей? Я на встречном курсе. Сближаюсь до возможного и начинаю выполнять разворот.
— Я тебя почти догнал, IsraDHL 5702, — проговорил с грузинским акцентом по-английски командир грузинских авиалиний.
— Я ещё далеко, километров двенадцать, — отозвался араб из Эмиратов. — Держись парень. Встанем хвост в хвост, три борта они сбивать не будут.
— Спасибо, парни… Я не знаю, что ещё сказать.
— Спасибо на земле скажешь, потом.
— Вижу тебя, Израиль. Встал точно за тобой. Между нами, три км. Ближе не могу. Потоком от твоих двигателей может меня свалить.
— И я уже тут. Семь от израильского и три от тебя, грузинские авиалинии.
Хилель взялся за второй канал связи.
— Полковник, слышишь меня? Нас трое. Мы медленнее и слабее. Убивать придется всех. Бога не боишься? Не бери грех на душу. Иди домой. Скажешь, не догнал до границы. Зачем это тебе?
— У меня приказ! Как ты не понимаешь? Приказ! Не могу я!
— Людоед отдавал этот приказ. Людоед. Слушай, я же тоже военный летчик в прошлом. Мы же коллеги. Почти братья. Хоть и погоны разные были.
И Хилель добавил по-русски:
— Хер с ними, с погонами, полковник — важно ведь остаться человеком, брат.
В рации возникла тяжёлая пауза и потом прозвучал голос российского пилота:
— До границы с Польшей шесть километров. Мы снижаем скорость — вы увеличиваете. Все понял? Не сдавай меня.
— Понял тебя, полковник, — сказал израильский пилот и переключившись на аварийный канал сказал остальным бортам: — Выжимаем максимум. До границы чуть чуть.
— Удачи тебе, брат, — сказал он российскому пилоту.
Тот ничего не ответил, лишь показал палец вверх и, скомандовав видимо своим, резко отвернул самолёт и они синхронно исчезли.
Хилель и Гай переглянулись. Комбинезоны были мокрые от пота до трусов. Командир молча смотрел перед собой.
— Сходи, проверь как там наши пассажиры.
Гай встал, проходя молча похлопал его по плечу. Они всегда понимали друг друга без слов. Всегда.
Хилель выровнял самолёт, включил автопилот и перед тем, как выключить аварийный канал, откашлявшись сказал:
— Спасибо вам, парни. И тебе Сосо, и тебе Ибрахим. Вы нам жизнь спасли. Надеюсь, когда-нибудь пересечёмся.
— Выпьем чачи вместе?
— Обязательно.
— Я не пью, — после паузы отозвался араб.
— Тогда просто чаю или кофе.
— Замётано.
— Можем и сейчас кофе выпить, — заметил появившийся в кокпите Гай. — Вот я принес.
— Ребята, — я пью этот кофе за ваше здоровье.
— Погоди, — я себе налью, — отозвался грузин.
— И я, конечно, — проговорил пилот ОАЭ.
— Давайте мужчины, за нас, за небо!
Если бы люди в этот момент посмотрели в небо, то увидели бы три белоснежные птицы. Они медленно разлетались, каждый по своему курсу. Каждый с флагом своей страны на борту. Такие разные в жизни и такие одинаковые в небе.
Может быть, они никогда в жизни больше и не встретятся. А может судьба сведет их в курилке одного из международных аэропортов. Только они ведь даже не узнают друг друга в лицо. Ведь они так и не увиделись. Знают только позывные друг друга. По которым не задумываясь спасали друг другу жизнь. Хилель так и не узнал имени и фамилии украинского авиадиспетчера, который напоследок пожелал ему удачи. И через четыре часа погиб под разрывом авиабомбы.
И полковник российский, который нарушил приказ и не стал их сбивать — тоже исчез в истории этой страшной и странной войны.
Все это случилось тогда. В эту страшную ночь 25 февраля 2022 года. В украинском небе. Над свободной Украиной.
(с)
